Антропология стратегического 17.09.2001 (хр.00:55:00)
Антрополог Олег Генисаретский и психолог Леонид Кроль о некоторых аспектах антропологии «стратегического», о различных состояниях сознания и о проблемах идентичности.
Позиции:
Генисаретский - стратегия не как что-то исключительно глобальное, а как осуществляемое «здесь и сейчас»;
что в конкретном человеке востребует стратегия, что конкретному человеку нужно для осуществления стратегии;
самообраз человека при осуществлении стратегии;
селекция людей «через» стратегию;
антропологическое воображение (воображаемое): откуда возникает знание «образа» человека.
Кроль на вопрос о чем ему интересно говорить, ответил, что главное для него «психологические портреты».
Материалы к программе:
Рецензия Генисаретского на книгу Дж. Бьюдженталя
«Присущие терапевтическому процессу качества концептуальности, процедурности и сознаваемости (рефлексивности), а также то, что он протекает как серия событий „здесь“ и „сейчас“, в значительной мере инсценированных и подвергающихся анализу, сближают психотерапевтическую словесность с самыми радикальными формами художественного и социокультурного авангарда. При желании, можно было бы даже сказать, что современная психотерапия состоит к традиционной и классической психологии в том же точно отношении, в каком авангард состоит к народному и классическому искусству. Может быть, это и не комплимент психотерапии, но уж точно констатация ее со-природности искусству.»
«Cовременное искусство и психотерапию объединяет также и общий вектор их движения от „сильных“, требовательных форм авангарда, характерных для культуры 20-х и 60-х годов к „слабым“ его формам, иначе говоря, к „поставангардизму“, с присущим ему выравниваем в правах самых разных культур, духовных традиций, исторических эпох, стилей жизни, а также вниманием к разнообразию свойственных им образов человечности».
«Психотерапия опознается при этом скорее как дитя антропологической революции, лежащей в основе современной культуры, как одна из самых показательных ее гуманитарных практик, чем как наследница феноменологии, экзистенционализма, структурализма или иных направлений философской мысли, с которыми она действительно разделяет некоторые общие концептуальные схемы»
«У психотерапии свой путь в околесице гуманитарных проблем современности, свой голос и своя интеллектуальная стать. И, в частности, своя система экзистенциальных и культурных ценностей, иногда не слишком обязательно называемых „внутренними“, „личностными“, „субъектными“, „архетипическими“ или просто „психическими“, но определенно составляющими автономное и легко опознаваемое ценностное ядро. Вокруг него постепенно кристаллизуется та своеобразная экзистенциальная прагматика психотерапии, то присущее ей многообразие мотивов и целей обращения к психотерапевтическому праксису к самореализации, личностному росту, душевно-телесной цельности, человеческой подлинности и совершенству, которое А. Маслоу удачно окрестил „евпсихией“, что по-русски могло бы звучать как „благодушие“.»
«Нет ничего удивительного в том, что по молодости своего профессионализма (в его современном виде) психотерапия выражает самосознавание своего пути и этой своей стати чаще всего проектно и символически, обращаясь к той или иной базовой метафоре (как то делает и наш автор, не обинуясь говорящий о „шестом чувстве“). Впрочем, как раз в случае психотерапии опора на метафору не может служить упреком в методологической некорректности, ибо метафора проработана здесь как вполне правомочный элемент профессиональной коммуникации всех участников психотерапевтического процесса (от „человека с улицы“ до супервизора-концептуалиста)».
Генисаретский
Психопрактики культуры
(Выступление на круглом столе «Психология и новые идеалы научности»//Вопросы философии. 1993. № 5. С. 3 43)
«Изменение функций психологического знания и его базовых парадигм хорошо просматривается на примере такой малоисследованной области психологической практики, как психопрактика культуры».
«Крайне важен опытный, психотехнический, а по сути проектный залог гуманитарной психологии и психотерапии. Речь идет именно об „опытах“, „тренингах“, „экспериментах“, о том, что осваивается невербально, неконцептуально, а духовно-практически.
Можно сказать, что современная психотерапевтика стоит к традиционной и научной психологии в том же отношении, что художественный авангард к традиционному и классическому искусству, т. е. артифицирует и приватизирует психические деятельности.»
«Вслед за диалогическими концепциями межличностных и культурных коммуникаций, за социально-психологическими концепциями ролевого взаимодействия в современной культуре актуализировался концептуальный анализ „частей личности“, описывающий и исследующий феномен субличностной психопрактики».
«Если изобретатели психоанализа (и первое поколение их учеников) конструировали типовые структуры личности, в которых процесс диссоциации охватывался обязательными „инстанциями“, то современные нам психологи и психотерапевты имеют дело с произвольными и порождаемыми композициями частей личности, открыв тем самым пространство для проективной творческой работы личностного роста».
«В виду авторизованности порождаемых пространств и временностей задачу их картирования, т. е. разметки предлагаемых персонажем „мест обитания“ и „путей поведения“ первоначально берет на себя автор.
Далее, в ходе коммуникативной конверсии „фигура/фон“ персонажи-пользователи реализуют в этих пространствах-временах свои собственные незавершенные или неначатые гештальты, „сквозные действия“ и „сверхзадачи“.
Над автопоэзисом надстраивается слой взаимного, многократно отраженного картирования, по ходу которого осуществляется интенсивный обмен частями личностей, взаимопознание координат идентифицирующих символов „я“. В результате реализуется парадоксальная персональность, в которой ни одно „я“ не есть „мое я“ или „твое я“, а само взаимокартируемое пространство/время культуры становится виртуально „самостью“ этого процесса, одновременно искомой и избегаемой».
«Здесь» и «теперь».
«Все сказанное реализуемо лишь в том случаев если сознание/воля участников автопоэзиса удерживается в актуальном настоящем, в „здесь“ и „теперь“ посредством непрерывного сознания-замечивания (в том числе и актуализированных субличностей).
Для такой психопрактики поведения в культуре вновь исчезает психическое бессознательное (а по мнению К. Г. Юнга до недавнего времени „коллективное бессознательное никогда не было психологическим“). То, что означалось этим термином в психоанализе всех мастей теперь означаемо в „точках“ и „путях“ когнитивно (-концептуально) размечаемых пространствах/временах.»
«В различных техниках изменения личностных историй, основанных на репрезентации прошлых и будущих состояний, перенесение «ресурсов» из позитивных ситуаций в негативные и интегрировании в эти последние, допускаются «исправления» личностных историй (вплоть до получения нового детства« вместе старого, преодоление травмы рождения или выбора желаемой фазы жизни в будущем).»
Кроль
Статья опубликована в обозрении «Фигуры и лица» «Независимой газеты» № 5 (47) 16 марта 2000 года.
Леонид Кроль «ПУТИН В МИРАЖАХ»
Взглянув на нашу политическую сцену, нельзя не заметить, что на ней долгое время происходили расцвет и борьба различных драматургий. На сцене блистали братки Карамазовы во всем величии, с подозрительностью, подавленностью, волей и дикой энергией, сменяющейся плитой депрессии и очередного тупика. А за сценой раздавался истерический хохот, вылетали вон герои, стоически заламывающие руки и по исправленной партитуре готовые вернуться обратно.
Со стилистикой Достоевского упорно боролась шекспировская пьеса «Ромео и Джульетта», где роли влюбленных были разобраны господами Гусинским и Березовским, а дополнительные герои были представлены многочисленными членами их кланов.
Евгений Максимович всерьез замахивался на чеховскую драматургию пружина действия разворачивалась медленно, с запозданием, но включая широкие народные массы, готовые разобрать роли вздыхающих и алчущих лучшей жизни.
Юрию Михайловичу в пьесе Шекспира, как человеку осторожному, хотя и сильных страстей не находилось места. Уборка и мощение улиц, ночные звуки тяжелых шагов стражи за сценой, двигание батальных декораций не Шекспир. Зато для драматургии Островского Юрий Михайлович просто рожден: тут от Замоскворечья до всей России рукой подать. И то сказать, борьба Юрия Михайловича, скромного и работящего градоначальника в кепке, с просыпающейся в нем страстью к власти вот драма! Кабаниха и Катерина в одном лице, на разные лады ненавидящие и вынужденные любить дохлого, но пронырливого олигарха Тихона.
Не менее очевидны были и конкурирующие постановки. Разные версии Гамлета временно опальных претендентов, за сценой упражняющихся на финансовых или энергетических шпагах.
И вот на эту самую сцену, где главные герои играли каждый свою пьесу, стремительно вышел новый персонаж, несущий в себе совершенно иную стилистику.
Он как будто шагнул из сказок Андерсена или даже Гофмана. Он мерцает и превращается то в Крошку Цахеса, а то в Щелкунчика, борца с мышами, заколдованного принца. Но в то же время есть что-то неуловимое и от стойкого оловянного солдатика, и от одинокой балерины, застывшей после 32 фуэте.
«Мираж» самое говорящее о нем слово. В нем все словно намечено пунктиром: кажется, что внятно, но через миг исчезает. Только что был здесь и уже нет. Перемещается, как будто вовсе не делая движений. Стремительная походка танцора и мастера боевых искусств подтянутая и «развинченная» одновременно. Легкий поклон, полуулыбка, движение руки навстречу и в тот же миг, как прекрасно отлаженная пружина, чуть откинувшись назад, почти вытягивается по стойке «смирно», становится серьезным.
Вслед за танцором появляется в образе жонглера, выхватывающего нужную карту. А еще через миг перед нами колпак с бубенчиками, которые звенят, отвлекая внимание, и колпак лихо сдвигается вперед.
Реален, как галлюцинация, и призрачен, как хорошо знакомая реальность. То ли мелькнувшая фея то ли моль из шкафа бабушки.
Легко, как из матрешки, извлекает из себя чуть-чуть иные лица, мнения иные, но похожие на предыдущие, словно просвечивающие друг через друга. Это удивительное свойство переводной картинки то отпечатываться ярче, то становиться пастельной, то исчезать.
Есть в нем что-то от сказочного героя «По щучьему велению, по моему хотению»: может и царю ложкой по лбу двинуть, и царицу послать, и на войну смотаться, в поле с солдатами переночевать, и, вернувшись, сладко вытянуться на печи, вспоминая волшебные слова.
При умении не выделяться очень сам по себе. Этакий Колобок и от тех ушел, и от этих укатился… И от бабушки ушел, и от дедушки… А в каких-то ситуациях готов юркнуть серой мышкой, забыв про свой статус и заслуги. Порой из работящей, услужливой и ловкой мышки почти незаметно превращается в кошку: поохотится и обратно в серую шкурку, как будто и не вылезал. Но вдруг из мышиного образа выглядывает почти Нарцисс: на автопилоте болтает, двигается, даже рассуждает если и не любуясь собой, то глядя откуда-то извне. При этом присущее ему напряжение ненадолго снимается.
Легок. Словно сошел с экрана. Кажется, еще вчера мы видели его в сериале «Никита». По киношному красиво достигает невозможного. Считывает глазами моментально. Находит точку смысла, пружину действия мизансцены, которая сейчас перед ним. Готов улыбаться, подписывать, жать руку, стрелять, извиняться. Если нужно то одновременно.
Четко соглашается выполнить невозможное, ненадолго исчезает, заставляя ждать себя, и появляется, выполнив. Ничуть не гордится и вновь, как ни в чем не бывало, уходит на новое задание. Быстрые решения очевидные достоинства Героя выглядят приятным контрастом после лет мумифицированного существования политиков на трибуне. Подвижность во всех суставах, мыслях и словах после дедушек у власти.
Ключевая роль Старшего Брата: и старшим пособить, поберечь, поблагодарить, уважить и младших понять, поднять, подбодрить, да и плечо подставить. Улыбка всегда в цене от Кеннеди до Гагарина. Зрители приучены к лучшему из мостиков от природы к культуре, по которому безопасно переходить, доверяя впечатлению и переводя его как непосредственное, искреннее, свое, настоящее. А он улыбаться просто так, не на показ, умеет.
И примыкающее сюда моложавость. Гениальный ход Ельцина, перешедшего от детей к внукам, начав с Кириенко, вполне подходит к послушному и вышколенному, всегда у руки, самостоятельному и сдержанному Герою. Как хорошо известно, коллизий у внуков с дедами бывает меньше, чем с отцами.
Герой из «внуков», поэтому уцелел. Умеет быть неуловимо почтительным, нейтральным, доброжелательным, искренне-компетентным, исполнительным. Этот налет, ауру сохраняет и для нижестоящих. Легок, быстр и улыбкой, и рукопожатием, и движением мимо, с отмечаемой короткой остановкой. Гибок после поколения негнущихся или малосгибаемых. Классный и выдержавший до конца помощник, референт, заместитель. В высшей степени корректен, адекватен, сиюминутен, включен. Редкое умение быть незаметным и незаменимым. Скрупулезен. Кажется, что хоть сейчас готов поступить секретарем. Легко меняет планы общий на крупный, на боковой, на детальный. То обзор то скольжение объектива, подробности, остановка.
Новый гофмановский герой появляется часто, решения принимает легко, не давит, не навязывает. Обещая, остается серьезным в меру. Двигается, двигается, хотя и не мелькает. Часть рабочего механизма, где в станине, кажется, очень многим найдется место.
Нам нужны, нам очень нужны Герои. И, может быть, традиционный для России «НЕТ»-период (от «нет»-реакции на нас продавщицы до «нет» любого вышестоящего) по-щучьему велению заменится, как переворачиваемая страница, на «ДА»: сделаем, полюбим, примем, купим, сработаем?
Удастся ли? Спросим у В.В. , и ведь ответит обстоятельно и с улыбкой. Брат и внук, помощник и начальник. При кажущейся блеклости облика, за фасадом скромного служащего и незаметного референта герой с оригинальным образом, без мишуры, позы, сложившихся схем, с гофмановским трагизмом и фантасмагориями.
«Зал затих он вышел на подмостки».
Тезаурус
Автопоэзис деятельностный и личностный (творческий и профессиональный) рост в определенном процессе.
Антропологическое воображение наша способность схватывать человеческую сущность, ее образы, представлять что такое человек.
Процепция (прохватывание) внутреннее схватывание, восприятие из себя, внутреннее самооткровение.
Идентичность антропологическая тот момент, когда «нечто» (скажем, эмбрион, но не только) становится в полном смысле слова человеком.
Интенция направленность на определенный предмет, «устремленность» к нему.
Коммуниумы синоним сообщества, «коммьюнити».
Корпоральность, корпорации одна из фигур социологической науки, «юридическое тело», большая группа людей, объединенная общей функцией.
Проект текст (в широком, семиотическом смысле слова), который описывает будущее состояние какой-либо системы.
Пространственность, пространство и время, хронотоп понятие, введенной философом Михаилом Бахтиным, нерасторжимое единство пространства и времени.
Рефлексия «способность, выглянув из форточки, увидеть себя идущим по улице», множественность точек зрения и способность переходить от одной к другой.
Синергия соработничество, сотрудничество.
Спонтанность самопроизвольность.
Стратегия уровень развитости, в процессах управления следующий за планированием, программированием и проектированием.
Библиография
Бальтазар Х. Целое во фрагменте. М., 2001.
Бодрияр Ж. Прозрачность зла. М., 1999.
Глейк Д. Хаос. Создание новой науки. М., 2001.
Генисаретский О. И. Упражнения в сути дела. М., 1993.
Генисаретский О. И., Зильберман Д. Б. Возможность философии: Переписка 1995 1997 гг. М., 2001.
Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия. М., 1998.
Шеллер М. Ресентитмент в структуре моралей. СПб., 1999.
Совершенный человек: Теология и философия образа. М., 1997.
Хиллман Д. Исцеляющий вымысел. СПб., 1997.
Хоружий С. С. Феноменология аскезы. М., 1999.
Флоренский П. А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях/История и философия искусства. М., 2000.
Иное: Хрестоматия нового российского самосознания. М., 1999.
Тема № 5
Эфир 17.09.2001
Хронометраж 0:55